Жизнь - что дышло...

Жизнь, она как дышло, как повернёшь, так и вышло (из кладезей народной мудрости).

Первые лет пятнадцать-двадцать корабль плыл, не приставая к берегу. Сам берег не просматривался, что было неважно, так как на самом корабле было всё, что нужно: еда, одежда, школа, футбол, драки на переменках и на школьном дворе после уроков. Мультфильмы по телевизору, девочки, мальчики, ”Яма” Куприна, читаемая тайно, ночью, под одеялом, влюблённости, игры в трёх мушкетёров. И поскольку всё там было, то и мысли о том, что кто-то рулит и мы все едем в ими заданном направлении, в голову как-то не приходили. Потом институт, армия, работа, и где-то годам к двадцати пяти, тридцати, всякие крамольные мыслишки постепенно в головешки, всё-равно несознательного пролетариата, да и других, слегка овеянных культурой, стали просачиваться. Туман понемногу рассеивался и стали проступать очертания идиотизма, безобразия, круговой поруки, бессмысленности строительства того, чего построить нельзя. Кое-кто успел съездить за границу и вернувшись рассказывал, хотя и шёпотом на кухне о том, как попахивает капитализм со звериным лицом, вместо нормального, человеческого. Запах этот, невзирая на БАМы, пятилетки досрочно (за четыре года и двенадцать месяцев), и мощно вдалбливаемую государственной машиной оболванивания населения несгибаемую политику партии, оказался не таким уж плохим. А “клубника в шесть утра и круглый год”, удачно подмеченные тогда уже, набирающим популярность, Жванецким, постепенно превратили заграницу, которая начиналась уже в Болгарии и Польше, тем самым лакомым кусочком, до которого дотянуться хотелось всем, но... удавалось мало кому. Тряпки, правда и журналы красивые с голыми и одетыми людьми на обложках из-за бугра регулярно поступали. Через них упрямо просвечивалась и злила глаз гомо-советикуса другая жизнь, где конечно же, искусно прятался толстый и отвратный буржуин, угнетающий негров и пьющий кровь рабочего класса, как коктейль через трубочку.

Но речь тут не об этом. Наступил момент в жизни каждого, когда списывать свои неудачи, слепоту, непонимание того, какова реальная действительность есть на самом деле, или выбрать другую судьбу, стало выбором каждого. И те, кто выбрали прозрение уезжали, восставали, пытались угнать самолёт, прыгали в океан из стоящего на рейде за границей Советской тюрьмы корабля, пытались организовывать демонстрации, распространяли антисоветскую литературу и.т.д.

Это было опасно, сложно и часто с неблагоприятным исходом для всех участников. Но я опять же не об этом. Я, скорее вспомнил нашу бывшую жизнь для того, чтобы напомнить себе и другим, о наступающем в жизни моменте, когда можно перестать вешать собак на тех, кто может быть даже и виноват в том, что наша дорога пошла не туда, куда нам бы хотелось, если бы мы тогда понимали что происходит. Но они, люди эти и события, остались во вчерашнем дне и можно или остаться в нём же навсегда или принять кардинально новое направление движения. На этом пути, все берут ответственность за происходящее с ним в каждый, отдельно взятый, сегодняшний день, на себя. Это мало кто хочет делать. Сложность в том, что гораздо легче и приятнее винить кого-то в своих неудачах, чем самого себя. Вот мы и тащим эту “дохлую лошадь” ушедших дней на верёвке за собой. Куда? Зачем?

“А вдруг?! – говорим мы – А что если она только лишь прикинулась дохлой, а на самом-то деле она жива или, хотя-бы, полу-жива. Вот возьмёт вдруг, встрепенётся и... помчится, как ураганный ветер. Разве можно её бросить? Жаль, да и не предусмотрительно как-то…”

И тащим, и тянем, и волочим истлевший труп за собой. Лямка плечо в кровь раздирает, пот заливает лицо, сил уже нет. Проклинаем всё и всех, но тянем. А ты возьми дружок, да и брось его, вчерашний день, каким-бы он не был и вступи в сегодняшний. Положи руки на штурвал и ... сразу вся ответственность свалится на тебя. И вопросы посыпятся как из рога изобилия. Куда едем, кто прокладывал маршрут, чего там ожидать, какая там погода, на что надеемся, а если не выйдет, а если выйдет, но не то, не та, не те, не так? ...

Тоже тяжко, особенно с непривычки-то. И сразу вспоминается тот корабль, на котором мы были пассажирами. Когда хочешь вставай, еда-регулярно, развлечения какие-то. Море, купание, веселуха. И главное-ноль ответственности за всё это безобразие. Плыви себе и в ус не дуй.

Многие так и живут первые сто лет. А некоторые, плюнув (в хорошем смысле) на то, что было, берут жизнь под уздцы и резко выворачивают на новую, полную опастностей и утыканную неизвестностями тропу. Зато свою. Личную. Никем до того, не хоженную и поэтому удивительную, волнительную и, по большей части, непредсказуемую.

Вот, что я и пытался сказать.

Давайте принимать решение. Или под чьим-то чутким руководством к неизвестному берегу или сам рулишь, и тебя тогда за каждый неверный поворот, веслом-да по башке. Правда вёсла в руках. Но зато – по башке. Хотя можно повернуть куда угодно. Правда, за это частенько-по башке. И притормозить можешь и ускориться и даже остановиться. Но за это, опять же… тем же веслом... заслуженно или нет...

Оба варианта рабочие и по своему хороши. Выбираем один и, потом уже, на выбор не жалуемся. По возможности. Или жалуемся, но самому себе и... тихо.

Подумали? Сообразили? Решили? Поплыли!!!